"Скажи мне, Кен, почему Uriah Heep доводит рок-критиков до самоубийства?" | Ken Hensley

«Скажи мне, Кен, почему Uriah Heep доводит рок-критиков до самоубийства?»

Рубрика: Интервью | Статьи

Перевод статьи «So tell me, Ken, why is it Uriah Heep drive rock critics to suicide?» (NME, 8 июня 1974 года). Автор — Chris Salewicz.

«Скажи мне, Кен, почему Uriah Heep доводит рок-критиков до самоубийства?»

Крис Салевич задает опасные вопросы, помня о негативных рецензиях на альбомы Uriah Heep — и о готовых на все фанатах группы.

«Меня жутко бесит, когда люди трепятся в тот момент, когда я слушаю музыку. Поэтому дома я всегда включаю звук максимально громко, настолько громко, что никто не может поддерживать разговор».

И приближенные излучают подобострастные ухмылки в адрес фыркающего от смеха Кена Хенсли, и я начинаю задавать себе вопрос, во что я, собственно, ввязался.

Дело в том, что почти никто из тех, кого я знаю, не приходит в восторг от музыки Uriah Heep. Тем не менее, в Европе, Северной Америке и в Азиатско-Тихоокеанском регионе группе удается поддерживать дефицит драгоценных металлов самым простым способом: ее награждают там серебряными и золотыми альбомами каждый раз, как только музыканты Uriah Heep пересекают границу.

И еще, конечно же, нужно принять во внимание верность их фанатов — лояльных, преданных, готовых на все. Вы помните того маньяка, «повелителя мух», который швырнул бутылку в Алекса Харви во время концерта в Александра-паласе (Alexandra Palace) в прошлом году?

Поэтому попытка получить ответ на вопрос «Почему Uriah Heep?» стала для меня чем-то типа опасного путешествия, обещающего открытия.

Однако я уже начинаю ожидать самого худшего. Дело происходит в отеле «King Henry VIII» в Бэйсуотере, символизирующем то китчевое великолепие, которое, похоже, часто ассоциируется с группой: плексигласовые кресла, портреты Тюдора и его различных жен, и обязательный бассейн с зеленой и синей отделкой.

Это место, разумеется, не подходит для рок-н-ролльных откровений. Поэтому клавишника Uriah Heep и меня проводят по коридорам отеля в один из номеров, где мы сможем сидеть в непринужденной позе на покрывалах цвета жженой охры — и нас ничто не будет отвлекать, кроме отдаленного шума Сентрал-лайн.

По моему опыту, музыканты, играющие тяжелую музыку, в ментальном смысле нередко оказываются немного «легковесными». Я как-то раз провел один из самых странных часов в своей жизни, пытаясь обсуждать с членом одной очень популярной (и очень «тяжелой») группы философские и социологические последствия их музыки. Поэтому я жду, пока Кен устроится поудобнее. Однако наступает момент, когда становится понятно, что он знает, что я умышленно тяну время.

Ну, хорошо. Больше незачем медлить. Почему так получилось, Кен, что рок-критики… скажем так, не очень любят Uriah Heep? Как-никак, Мелисса Миллз в статье о вашем дебютном альбоме написала, что если ваша группа добьется успеха, то она пойдет и покончит с собой.

— Ты будешь записывать на магнитофон то, что я говорю? — бормочет он озадаченно.

Ну, да, я на самом деле искренне заинтересован выяснить причины этого отвращения (или в лучшем случае тотальной апатии), которое обычно возникает, когда упоминают Uriah Heep. Я имею в виду, как вы на это реагируете?

Он думает об этом пару секунд, а потом говорит:

— Я думаю, так случилось потому, что мы сделали небольшую ошибку, когда только начали раскручиваться. Понимаешь, мы сделали вот что: попытались рекламировать свой продукт прежде, чем отправились на гастроли, и это было как раз в то время, когда люди начали уставать от рекламной шумихи.

— Но я не считал это шумихой, потому что я был слишком занят, — добавляет Кен. — Кстати, в самом начале мы были очень «необработанными», поэтому, я думаю, часть критики была справедливой. Единственная критика, которая мне не понравилась — это когда нас вычеркивали не глядя, даже не пытались сделать конструктивные замечания.

И он цитирует ту первую рецензию из «Роллинг Стоун».

— Мы все ждем, когда она выполнит свое обещание, — добавляет Кен.

Должен ли я так понять из того, что ты сказал, что ты не совсем удовлетворен некоторыми вашими пластинками?

— Если ты совершенно удовлетворен любой своей пластинкой, то тебе пора завязывать с этой деятельностью, — отвечает он. — Но на тех трех первых альбомах мы просто метались, пытаясь найти свой стиль. Послушай пару отрывков с любой из этих пластинок, и ты поймешь, что тогда мы просто пытались нащупать почву под ногами!

— Но в некотором смысле, похоже, это нам помогло, — говорит он дальше. — В самом начале мы были хороши и агрессивны — и это все, что у нас было. Когда мы поехали в Германию, тамошней публике мы понравились, и они купили пару копий нашего первого альбома.

ОК, ты немного рассказал о том, что ты думаешь о Uriah Heep. А теперь позволь мне сказать, что я пытался вникнуть в твою музыку — слушал «Sweet Freedom» несколько раз — но ничего не вышло: на мой взгляд, там все время играет одно и то же.

Фактически, единственные моменты, которые мне слегка понравились, — это структуры, которые мне напомнили ранний материал группы Vanilla Fudge.

На этот раз я, похоже, попал в точку — угадал насчет музыкального влияния.

— Если говорить откровенно, то я думаю, что Vanilla Fudge оказала самое сильное влияние на группу, — говорит Кен. — Их первый альбом был совершенно оригинальной хард-роковой работой.

А что насчет моего заявления, что на «Sweet Freedom» играет «все одно и то же»?

— О, мне тоже так кажется, — говорит Кен.

Что?

— На самом деле у меня такое же ощущение — чувство пустоты, — говорит он. — Нет достижений. Но после того, как я послушал «Wonderworld» (новый альбом Uriah Heep), я подумал, что нам удалось достигнуть чего-то наконец, потому что в новом альбоме у нас гораздо больше музыкальной динамики.

А мне уже говорили, кстати, что Кен Хенсли получил основную часть вдохновения для текстов песен альбома «Wonderworld» из своих снов и видений. И это дает мне шанс сказать ему, что его стихи часто не соответствуют достаточно бурным и резким звукам музыки.

Его ответ удивляет меня, если не сказать больше.

Он задумчиво отхлебывает виски с колой и произносит:

— Я думаю, что это происходит в результате неизбежной (но, я надеюсь, несущественной) «ошибки перевода», которая возникает в том случае, когда показываешь свою песню четырем людям — они должны послушать и представить что-то свое, чтобы потом в результате совместных усилий на свет родилась песня группы. Но в основном музыка и стихи соответствуют друг другу.

Хм-м-м.

А что ты думаешь о своих стихах? Считаешь ли ты их короткими поэмами, или это просто тексты песен? Потому что я не вижу, как они могут быть ценны сами по себе, вне контекста песен.

— Иногда я сперва пишу тексты, — отвечает Кен, — но мне больше всего нравятся те песни, которые рождаются сразу как музыка и текст. В Норвегии у меня был разговор с одним парнем, который послушал мой сольный альбом и решил, что это «space rock», потому что в первой строчке сказано: «Я путешествовал по вселенной на крыльях космоса* и света».

Слава тебе господи, не одному мне так показалось.

Кхм. Ну, на самом деле, Кен, тот парень высказал ровно то, что и я думаю — что твои стихи смахивают на те песни, что играют, находясь под кайфом, ребята в районе Лэдброк-гроув**.

— Я пока только учусь писать песни. Мне дали лицензию на сочинение песен, и я надеюсь, что люди понимают — мои песни будут улучшаться. И я, кстати, являюсь счастливым владельцем очень серьезного рояля марки Steinway. Он очень большой. Когда я сочиняю музыку, я могу сидеть и играть часами. И я просто переношусь в некий мир, и со мной нет никакого контакта. Телефон может звонить часами, люди могут стучать меня по плечу, но все это бесполезно — я потерялся в… чудесном мире.

(Внимание: «Wonderworld» — так и называется новый альбом.)

Это интервью проходит гораздо лучше, чем я ожидал. Никаких обид или неразборчивых бормотаний со стороны Хенсли, когда я критикую музыку или его тексты.

Uriah Heep вдруг стали звездами в Америке полтора года назад. Что произошло?

— В Америке нам внезапно очень сильно повезло. В своем первом турне мы играли с Three Dog Night, и тем самым за один месяц нас увидели и услышали тысячи людей. Мы им понравились и с тех пор набираем все новые обороты.

А что за слухи ходили насчет пары-тройки странных джентльменов, которые преследовали группу в США?

Долгий и обстоятельный глоток того, что у него еще оставалось из выпивки. Кен трет лицо руками, неодобрительно качает головой и с оттенком сухой иронии говорит:

— Люди превратно истолковали смысл песен с альбома «Demons And Wizards», а мы еще и продолжили ту же тему в «The Magician’s Birthday». И тогда все эти люди со странностями решили, что они должны непременно нас навестить в отеле. Хотя, пожалуй, нам это не причинило вреда. Это здорово — отключаться от реальности на короткое время и погружаться в свой собственный воображаемый мир. Мне это нравится. Мне нравится уходить в свои фантазии и все такое прочее. Я получаю от этого наслаждение… и нахожу, что это хороший стимул. А потом, когда я возвращаюсь в реальный мир, то я к нему готов. Немного похоже на футбольный матч, на самом деле.

Итак, учитывая все вышесказанное, о чем на самом деле музыка Uriah Heep?

— Наша теперешняя музыка — о нас, то есть о пяти людях, которые выбрали рок-н-ролл и очень много работали в течение тех пяти лет, что мы были вместе — работали над тем, чтобы создать свой собственный рок-н-ролл, выстроить свою собственную идентичность, и чтобы она к тому же была достаточно оригинальной.

Он продолжает:

— Мы очень много работали в этом направлении, и наша музыка — искренняя, это единственное, что я могу сказать совершенно точно. Потому что наша музыка направлена на то, чтобы развлекать людей, отвлекать их от повседневной жизни — на тот период, пока они слушают, будь то альбом или шоу.

А ты можешь пообещать одну вещь? Если я приду к тебе после того, как ты выпустишь свой третий альбом, и скажу «мне не удалось понять или оценить толком твою музыку», можешь ты пообещать, что ты и в этом случае сохранишь выдержку и не начнешь строить из себя непонятого гения? Что ты будешь столь же откровенным в своих ответах, как ты был сегодня?

Нет никаких проблем.

— Послушай, если бы ты сказал мне такое, то я, скорее всего, ответил бы «о’кей» и ушел бы подумать об этом, — говорит Кен. — Проблема в том, что теперь нередко происходит наоборот: мы получаем хвалебные отзывы за те работы, в которых мы схалтурили. И когда такое происходит, то это конец. Дальше плыть некуда. Раньше было лучше.

* Идет речь о песне «The Last Time», которая начинается со слов «I have travelled across the universe on wings of golden light».

** Лэдброк-гроув (Ladbroke Grove) — улица в западной части Кенсингтона в Лондоне, где в первой половине 70-х находились коммуны хиппи, офисы неотроцкистов, издательства газет левых политических партий и т.д. В данном случае, говоря о Лэдброк-гроув, журналист намекает на наркотическую подоплеку текстов Хенсли (Прим. переводчика).